Орел недаром называется орлом
19 мая, 1984, Публикация: ASano, Категории: стихи Александра СаноОрёл недаром называется орлом.
Орлиное гнездо орлят России.
Орлят, прославивших пером
свою страну и край родимый
Орёл недаром называется орлом.
Орлиное гнездо орлят России.
Орлят, прославивших пером
свою страну и край родимый
Струёй тепла распахнуто окно
и календарь листает ветер смелый,
Бумажной птицей, лёгкой как перо, как перо
он со стены слетел журавлик белый.
Упал, раскрылся ― на дворе апрель ―
тепло от солнца, зайчиков и бликов,
а на окне под первую капель, под капель
в простом горшочке роза распустилась.
На ножке тонкой держит стебелёк
ажурное природы совершенство,
в нём лепестки сплетаются в венок, да в венок
и плачут о любви слагая песни …
Весна пришла, весна ― любви пора,
ведь не случайно роза распустилась,
предупреждая чувства ― не игра, не игра,
чтоб с нежностью к ним люди относились…
Я поливаю розу каждый день
простой водой ей доставляя радость,
а за окном шумит во всю апрель, да апрель
и хочется нам всем немного млáдость …
песня.
А я боялся, что при всех заплачу,
Что буд-то состраданья попрошу,..
Удачлив тот, кто начал с неудачи —
На миг вдруг не раскрылся парашют …
И на какое-то мгновенье
Свободное паденье продлено —
И сразу вера, боль и нетерпенье
Сливаются в понятие одно.
Рождая в нас всё нужное и лишнее,
И никому в тот миг не всё равно.
Вдруг понял я, что непременно выживу,
Что это мне с рождения дано …
А я боялся, что при всех заплачу
И так вот, не раскрывшись, упаду.
Как счастлив тот, кто начал с неудачи —
За тем кто выжил с верою идут.
Нас бьёт о жизнь, и за стеклом,
Со всех сторон всё окружающем,
Мир незнакомый и чужой
Зовёт к себе многообещающе.
Он просит каждого из нас,
Ежесекундно, ежечасно,
Собравшись с духом променять
Всё то, что видеться неясно.
Вдруг разом изменить законы бытия,
Расширить круг своих мировозрений,
И в пепле старого костра,
Вновь заложить фундамент представлений.
Люди умирая оставляют вещи:
Маленькую память о себе —
И горят не гаснут где-то свечи
На огромной матушке-Земле.
Старые портреты, желтая бумага,
Их в руках держали в разные века.
Пушки на картинах вдруг грохочут разом,
Словно не смолкали никогда.
Парики и кудри ниспадают низко,
Император гордый на своем коне —
Всё ведь это было для кого-то близким,
Было да сгорело во времени огне.
Человек не властен над временем.
Он живет в нём, как оно есть.
Не удасться нам в кадре замедленном
И минуты поймать в свою сеть.
Всё обман, — говорят, что успеешь,
Времени много, не надо спешить;
Я сказал, и уже не изменишь —
Слово вышло, и кончило жить.
Ты подумай, как это страшно,
Потерять его — вот оно здесь!
Нет его,.. Где ты, солнечный зайчик?
Нет силы поймать тебя, нет!..
Мысль на листе осталась навечно,
Время оставит свой след на лице;
И как бы оно не было быстротечно,
Ты сможешь увидеть его на холсте.
Всё что ушло, уже не вернется,
Что написал, то можно стереть,
Но сделать ещё раз тебе не придётся
Точно также, и именно здесь.
Все дети становятся взрослыми,
Добрыми или плохими.
Будут идти к звездам,
И хотеть казаться большими.
С рёвом ходили мы в ясли,
И мучали маму вопросами:
«Есть ли такие дяди,
Которые не было тётями?..»
Утром вставали в садик,
Вечером слушали сказку,
Учителю делал подарок,
Стихи написал в тетрадку.
Ну, а теперь с годами
Всё вспоминаю с усмешкой:
Улыбку старенькой мамы,
И её колыбельную песню.
Друзей, что были рядом,
Шли в ногу с одною песней,
И девушку, нежную самую,
С тобою идущую вместе.
Все дети становятся взрослыми,
Добрыми и плохими,
С разными все прическами
И мыслями, что под ними.
Прошла любовь — завяли помидоры,
Погас фонарь, затухли взоры.
На грядке не растет капуста
В моей душе, как в бочке пусто.
Укроп с петрушкой увядает,
Меня сознанье покидает.
В сырую землю меня зароют,
Навозом теплым сверху укроют —
Я тоже стану удобрением
В морковку прорасту со временем.
И будешь ты морковку кушать,
И голос мой желудком слушать:
— Ты ешь скорей меня, морковку,
и помирай, моя чертовка.
С тобою жизнь устроим мирную,
И прорастем травой обильною…
Чужие ноги топтать нас будут,
И, может быть, не позабудут…
Ты — гений, Игорь Северянин!
Прими памфлет мой, Лотарёв.
Ты сам себя поставил
На постамент одним из первых львов.
Хоть и бранят тебя площадно,
Ты — «повсесердно утверждён».
Ты издевался беспощадно
«Над скудомысленным судом».
Твои воздушные творенья —
Не наши грубые столбцы,
Что всходят строчками ступеней
Спеша
скорей
принять
венцы.
Ты покорил литературу,
«Взорлил гремящий на престол»,
И символично, на трибуне,
В «король-поэты» возведён.
Ты — «повсеградно оэкранен»,
Своей победой — упоён,
Пускай местами где-то странен,
Твои стихи мы узнаём.
Глухо лаяли собаки
В затихающую даль…
Я пришёл к Вам в черном фраке
Элегантный, как рояль..
Вы сидели на диване,
Походили на портрет,
Молча я сжимал в кармане
Леденящий пистолет.
Вы кивнули мне при входе,
Я задел за табурет,
И упал на пол-дороги
Мой дуэльный пистолет…
Выстрел грохнул, как хлопушка,
И разбился Ваш, нет, мой лорнет,
Как увидел на подушках
Ваш попорченный портрет…
И когда сверкавший сталью
Поднял я свой пистолет
Руки Ваши чуть дрожали,
Но не дрогнул пистолет.
Вы еще слегка дышали
И из сердца шел дымок
И тогда Вы мне сказали:
— Что ж поделать, это рок.