Стихотворения, Проза, Цитаты, Афоризмы, Памятные даты

—  Даже не знаю с чего…
                                                   Был такой художественный фильм
                                                  с участием И.Чуриковой  в главной роли
                                                 — “Начало”

 

 

Часть I

 

НАЧАЛО

или

Забудь, все чему тебя учили

 

Глава  I

 

Кто стучится в дверь ко мне?

 

— Здравствуйте! – произнес Сергей, шагнув в кабинет, и плотно прикрыв за собой дверь.

— Здравствуйте! – эхом отозвался, сидящий за правым столом у окна, мужчина лет около сорока.

           При этом, одновременно вставая и явно концентрируясь, что хорошо было заметно не только по морщинам, образовавшимся у него на лбу еще до того, как он ответил на приветствие, но и потому как подобралась его необъятная фигура, полностью скрывавшая стул, на котором он сидел.

           Когда мужчина полностью повернулся в сторону Сергея, одновременно застегнув левой рукой верхнюю пуговицу пиджака, а правой поправив, что-то топорщившееся из  кармана пиджака, его большой живот явно пропал. Остального Сергей рассмотреть не успел, так, как  в кабинете наступила полутьма —  мужик загородил своей фигурой больше половины окна и сделал шаг на встречу.

— Вы к кому?!

Наконец сопоставив в своем  сознании скорость, с которой мужчина поднял, свое огромное тело, с выражением его лица и интонацией, Сергей понял, что тот его атакует. Резко шагнув вправо, быстро произнес:

— Я новый сотрудник, моя фамилия  Игорев. – При этом, осознав, что не сконцентрировался и вряд ли устоит на ногах.

Но вместо удара, мужик левой рукой расстегнул пиджак, от чего сразу вывалился  живот и как-то растекся то же в левую сторону. Одновременно протянув правую руку, спросил:

 — Тебя, как зовут?

— Сергей, – облегченно выдохнул тот.

— А меня Николай. Ты в розыск, что ли?

— Да, сказали в десять совещание, а что-то никого нет и у зама по розыску дверь закрыта.

Николай посмотрел на часы, казавшиеся на его руке пуговицей.

— Пять мину только, сейчас подойдут, да, и Барабаныча еще нет, — ответил  Николай.

—  Кого нет? — не понял Сергей.

 В этот момент  дверь резко открылась, и вошел заместитель начальника отделения по линии уголовного розыска  капитан милиции Барабанов.

 — Ну, вот он, — произнес Николай, одновременно подавая руку Барабанову.

— Привет, — бросил обоим последний и,  пожав руку Николаю, подал Сергею. – Заходите на совещание.

 После чего,  развернувшись, подошел к двери напротив и, открыв своим ключом, оставил распахнутой.

Отворив, правую дверцу типового шкафа, братьев, которого можно увидеть и по сею пору во многих учреждениях, с часто не совпадающим не только рисунком дверей, но и оттенком, в немыслимых разводах якобы имитирующих фактуру дерева, достал деревянные плечики и повесил плащ. Прикрыв дверь шкафа, сел за стол из того же набора что и шкаф, накрытого листом прозрачного плексигласа точно по размеру стола.

 — Ну, что стоишь?! Заходи, — сделал он приглашающий кивок головой в сторону двери.

Сергей посмотрел, на Николая, стоявшего за распахнутой дверью и только, что подошедшего парня лет двадцати четырех в светлой куртке, поздоровавшегося с Николаем и вставшего так, что его не было видно из кабинета. Видя, что ни Николай, ни парень не торопятся заходить, Сергей прошел в кабинет.

— Присаживайся! – сказал Барабанов, — Остальных, что не касается? – чуть громче произнес он.

            В дверях показался Николай и парень в светлой куртке, впрочем, последнего практически не было видно за огромной фигурой Николая. Последний протиснулся между коленями Сергея и столом, сев, прислонившись правым плечом к сейфу, стоящему у окна, при этом заняв, почти два стула,  стоящие в притык. Парень сел на стул около шкафа.

 — Давай садись ближе, – обращаясь к парню, сказал Барабанов.

Тот легко прошел между столом и  Сергеем.

 — Остальные где? – непонятно к кому обращаясь, спросил Барабанов. При этом  парень и Николай переглянулись, последний опустил глаза к коленям, а парень произнес:

 — Сейчас подойдут, — и, повернувшись в сторону двери, добавил: — Вот, Николай Николаевич пришел.

    В кабинет шагнул невысокий молодой мужчина, в темно-синей ветровке, галстуке в тон, белой рубашке, черных брюках. Протянув руку Барабанову, он улыбнулся:

 — Доброе утро!

 Барабанов нехотя ответил на рукопожатие и спросил:

 — Николай Николаевич, почему опаздываете на работу?

— Так я, вчера дежурил.

— Ну, и что теперь опаздывать надо?!

— Так я ушел в третьем часу.

— Все ушли в третьем часу…

— Ну, вы-то из гаража, а я-то допрашивал. – Николай Николаевич явно начинал сердиться.

— Ладно, не пыхти, — осек его Барабанов. — Что случилось?

— ППСники  в одиннадцатом часу на выходе из метро за «рывок»  задержали.

— Наш или метрошный?

— Метрошный.

— Так чего ж ты до трех ночи допрашивал, тогда? – нахмурился Барабанов.

— Того и допрашивал, — ответил Николай Николаевич, выражая явное неудовольствие, по поводу тона  каким с ним разговаривал Барабанов, – что теперь наш.

— А почему я в камере никого не видел?

— Так, я же материал сразу на допросы оформил и следака вызвал, что бы «палка» к метрошникам не ушла.

— Что и  в ИВС «забил»? – с недоверием спросил Барабанов.

— Кузя при мне всех передопросил  и сам в ИВС оформил, а я отвез. Вон сейчас у дежурного спрашивал, он говорит, что утром начальник их звонил, интересовался задержанным.

— Ну и что?

— Так вчера Славка был, а он службу знает. Славка ему сказал, что схватили да не того, пришлось отпустить.

— А проверят?

— А что они теперь проверят? Кузя допрашивал в моем присутствии и в протоколе написано, что сумочку вырвал сразу за дверями метро.

— А если он у Кузи потом «поплывет»?

— Не поплывет, с Кузей я «перетер»?

— Точно?!

— Точно! – огрызнулся Николай Николаевич.

— Николай Николаевич, наливай! – расплылся в улыбке Барабанов.

— Здр-а-а-а-сте! Я «палку» сделал, я же и наливай! – возмутился Николай Николаевич.

— Ну, ты же премию получишь? – искренне не понял Барабанов.

— Вот когда выпишешь, тогда и налью.

— Сергей Сергеевич с совещания приедет, я ему рапорт подам, набросай мне данные по задержанию.

— Все равно премию дадут  только в следующую зарплату.

— И что??? – улыбка на лице Барабанова на мгновение застыла.

— У меня денег сейчас нет.

— А мы тебе под премию займем, – не скрывая радости, заявил Барабанов.

Николай Николаевич тяжело вздохнул:

 — Ладно, давай.

Барабанов полез во внутренний карман пиджака и достал неопределенного цвета сильно потрепанную записную книжку из-под обложки, которой торчало несколько красных купюр. Вытащив одну, он протянул ее Николаю Николаевичу и уже без улыбки произнес:

— С премии отдашь.

— Конечно, – ответил Николай Николаевич и спрятал деньги в карман.

— Ну, чего сидишь? В Лимонии «Казачок» вчера был.

— В обед схожу.

— Какой обед?! К обеду мы должны закончить. У меня еще дела сегодня. Давай, давай, давай… одна нога здесь …

— Другая там, – закончил за Барабанова фразу молодой, худощавый, но крепко «сбитый » татарин, входя в кабинет и    подавая ему руку.

  Барабанов, обхватив в ответном приветствии ладонь татарина, резко дернул ее вниз, прижимая к столу, от чего у последнего неестественно дернулась голова.

— Ты чего Палыч?  — мгновенно потеряв улыбку, испугано спросил татарин, пытаясь выдернуть руку.

— Не Палыч, а товарищ капитан, — понизил голос Барабанов, одновременно потянув руку татарина  на себя, и, прижав ее своей левой рукой в локтевом сгибе, в результате чего они чуть не стукнулись лбами.

— Вы, почему опаздываете, товарищ сержант? – переходя на шепот и, сделав ударение на последнем слове, произнес Евгений Павлович, глядя тому в глаза.

— Да пошел ты!! – резко оттолкнувшись от стола свободной рукой, и, вырываясь, выдохнул сержант.

Выпрямившись, и увидев Сергея, татарин  застыл в недоумении. Барабанов, заметив его замешательство, сказал:

   — Значит, так товарищ сержант выйдете отсюда и напишите рапорт по поводу вашего опоздания, после совещания занесете.  Ты еще здесь? – резко переключился Барабанов, на Николая Николаевича стоявшего на протяжении всей сцены в дверях.

— Уже ушел, – быстро ответил тот и вышел из кабинета вслед за татарином.

— Кочергин совсем распустился, – с явным неудовольствием, но, почему-то улыбаясь, при этом произнес Барабанов.

— Воли много даешь, – неожиданно с усмешкой произнес Николай.

— Чего ты Палыч, действительно?   — со смесью удивления и неодобрения произнес парень в светлой куртке.

— Ладно, я сам разберусь, – вполне миролюбиво отреагировал Барабанов. — Да кстати, у нас новый сотрудник — Игорев Сергей …

— Викторович, – подсказал Сергей.

— Ну, вот знакомьтесь.

Парень в светлой куртке протянул руку Сергею:

— Николай.

— Сергей.

— Колюшка, ты как себя чувствуешь? – обратился Барабанов к большому Николаю.

— Не-е-е…, — не поднимая глаз, ответил тот, — мне там…надо, – и неопределенно махнул головой в сторону окна.

— После обеда-то будешь?

— А чего надо-то?

— Кто в канторе-то останется?

— Я на месте, – отреагировал маленький Николай.

— А ты чего не будешь?

— Ну, могу немного?

— Тогда ты не в счет. А дежурит кто?

— Граф, – ответил маленький Николай.

— И где он?

— Там, – кивнул в сторону двери маленький Николай.

— В кабинете что ли? А чего он…?

— Так они с Сашкой до утра тут колобродили.

— ??? — Так мы же вместе разошлись? Вот заразы. Колюшка ты возьми пока Игорева, введи его в курс дела. Будешь вот у Николая Васильевича  стажироваться и в его кабинете сядешь.

— Понятно, – ответил Сергей.

— Ну, вот и давайте.

А мы пойдем, Графа посмотрим, – обращаясь уже к маленькому Николаю, сказал Барабанов и вытащил из верхнего ящика стола внушительную связку ключей на большом металлическом кольце.

Все вышли из кабинета.

Колюшка вынул из кармана пиджака непонятно, как там поместившуюся связку ключей на нескольких металлических кольцах, посмотрел на них, засунул обратно и достал еще одну не меньшего размера. «Карман наверно без подкладки, иначе, как они туда входят?», — подумал Сергей. Колюшка открыл дверь, пропустил Сергея и закрыл дверь изнутри на вертушку. Сергей прошел к столу, напротив того, за которым утром сидел Колюшка, и присев на видавший виды стул, посмотрел в сторону двери. Колюшка стоял у шкафа, открыв левую створку, и силился, что-то рассмотреть.

— Ничего оставить нельзя, – произнес он, засунув по самый локоть свою огромную руку в шкаф. Раздался характерный звон пустых бутылок, и он извлек початую бутылку «Пшеничной», другой рукой достал  граненый стакан, и налив половину, протянул Сергею. — Держи.

— Может не надо? – неуверенно произнес Сергей.

— Не пьешь, что ли?

— Так первый день я сегодня, лишнее наверно будет?!

— Ну, вообще-то правильно! – одобрительно отреагировал Колюшка. — Ну, будь, – и он опрокинул стакан в рот, одновременно поставив в шкаф стакан и бутылку, он вытащил половину апельсина, с которого свисала веером шкурка и, отделив одну дольку, положил в рот. Подойдя к столу, положил остатки фрукта перед Сергеем. — Тогда ешь витамины, – и сел напротив.

— Спасибо.

— Ты чего в розыск-то?

— Вышку закончил.

— Семейный?

— Да, мальчик в следующем году в школу пойдет.

— Понятно. Ты апельсин ешь, давай.

Сергей стал отламывать уже порядком подсохшие дольки. Минуты три сидели молча. Колюшка с тоскливым выражением лица смотрел в окно.

 – Как думаешь, дождя не будет? А впрочем, какая к черту разница, – подводя итог каким-то своим размышлениям, решительно ответил сам себе.

Сергей свернул шкурки от апельсина и посмотрел  под стол, ища корзину для мусора.

— Ты кожуру не будешь есть?

— Нет, – растерянно ответил Сергей.

— Дай, – и Колюшка встал, протянув руку. Сергей положил ему в ладонь апельсиновую кожуру.

Колюшка подошел к шкафу, достал стакан. — Точно не будешь? – не то про шкурки, не то про водку спросил он.

— Нет, в другой раз.

— Ну, как хочешь.

Строгинов вылил в стакан оставшуюся водку — две трети стакана и залпом выпил. «Как воду», — подумал Сергей, — «даже не поморщился» Колюшка оторвал небольшой кусок апельсиновой кожуры, и, положив в рот, стал сосредоточенно жевать, остальное убрал в карман пиджака. Закрыв шкаф, он опять сел за стол.

— Ты там, в ящиках стола посмотри, что не нужно выброси. Сенцов уже не вернется, так что располагайся. И стул возьми из Ленинской комнаты целый.

 Сергей стал выдвигать ящики стола, в них в беспорядке лежали старые газеты, телефонный справочник без обложки и первых страниц, чистые бланки объяснений и запросов в информационные центры, обломки карандашей, блюдечко с обмылком хозяйственного мыла, несколько листов дактокарт с чьими-то отпечатками. А также  прямоугольный кусок плексигласа размером со стандартный лист, покрытый толстым слоем засохшей типографской краски, завернутые в двойной бланк Протокола допроса свидетеля, маленький резиновый валик с металлической ручкой, на половину пустой и изломанный  тюбик черной типографской краски. Кроме того, круглый фонарик с окислившимися батарейками, компас без ремешка, обломок деревянной линейки, две шариковые ручки с пустыми стержнями, сапожная щетка.

В нижнем ящике Сергей обнаружил четыре пустые бутылки   из-под «Жигулевского» пива и одну из-под «Кубанской» водки. Судя по запаху, еще несколько часов назад бутылки были полны. Выложив содержимое ящиков на стол, он принес от двери корзину для бумаг, и стал складывать в нее бутылки. Молча наблюдавший за его действиями Колюшка, произнес:

— Не надо бутылки в корзинку, а то увидят.

            — Я сейчас вынесу.

            — И выбрасывать не надо. Поставь в шкаф. – И посмотрев, как Сергей вынимает из корзинки бутылки, продолжил: — Вот собаки опять через окно лазили, главное початую бутылку не тронули — новую выпили и все пиво. Граф точно допросится.

Сергей посмотрел на окно, оно было забрано хоть и ажурной  решеткой, но вряд ли через нее мог пролезть даже ребенок.

Открыв правую створку шкафа, увидел висящие на плечиках две шинели, а под ними кителя и брюки. Один  комплект с погонами старшего лейтенанта, а второй – капитана. Внизу стояли форменные ботинки, а рядом лежала голубая милицейская рубашка, которую, судя по характерным полосам, давно использовали для чистки обуви.

Отворив левую створку шкафа, Сергей обнаружил полки, плотно заставленные пустыми пивными и водочными бутылками. Только на второй с верху  была всего одна пустая бутылка из-под «Пшеничной», четыре граненных стакана, два из них в позеленевших от времени подстаканниках. Рядом с ними коробка из-под сахара без крышки с двумя кусочками пожелтевшего сахара, алюминиевой чайной ложечкой и маленьким кипятильником.

Кроме того, там были три разного объема кружки. Одна с отбитой ручкой, засохшим кусочком лимона внутри. Другая немытая видимо с момента покупки, в чайных разводах снаружи и внутри, была покрыта наслоениями чая, как заводская труба сажей. Третья самая большая грамм на семьсот, с аляповатыми яркими неопределенными цветами, не то мелкими не распустившимися лилиями, не то крупными распустившимися тюльпанами — подарочная.

Сергей поставил бутылки, прикрыл шкаф и, обернувшись, увидел, что Колюшка в той же позе, что и пять минут назад, с тоскливым выражением лица смотрит в окно. На улице во-всю светило солнце – началась последняя декада августа.

Скрипнула дверь, в кабинет  зашел мужчина лет около пятидесяти, в темно сером костюме, с короткой стрижкой и  военной выправкой. «Наверно начальник отдела», — подумал  Сергей, инстинктивно привставая, опершись руками на стол, готовый при взгляде начальника принять строевую стойку – сказывались семь лет проведенные в погонах. Но, мужчина, не обращая внимания на Сергея,  приблизился к столу Колюшки и, срываясь на фальцет, спросил:

            — Ну, так, когда же, Николай Васильевич?!

Колюшка не отрывая глаз от объекта за окном, на, котором сосредоточился не менее получаса назад, почти шепотом  ответил:

— На следующей неделе.

Мужчина, схватив себя правой рукой за рукав пиджака посередине левого предплечья, заголосил       по-бабьи:

— Вы уже месяц, как обещаете! Я к вам каждую неделю захожу, а Вы все «на следующей, на следующей…»

— А Вы не ходите, Вам же объясняли: выясним, сами вызовем, телефон Ваш у меня есть, – так же, не меняя позы с остекленевшим взглядом, отвечал Колюшка.

— Нет, Николай Васильевич, — снова заверещал мужчина, подходя вплотную к столу. — Вы точно скажите когда, так и год пройти может. Кода Вы в первый раз…

 Договорить мужчина не успел. Колюшка, резко развернувшись, и одновременно вставая, буквально вознесся над посетителем, так как явно был выше его ростом. На сколько точно выше Сергей разобрать не успел, так как от неожиданности мужчина попытался отскочить назад, но потерял равновесие и почти плашмя упал на пол, при этом с такой силой стукнулся головой об пол, что даже линолеум не погасил гула половых досок. Упавший не шевелился. Колюшка окинул его неторопливым взглядом и перешагнул.

— Стол приподними, – глядя на лежащего, сказал он.

Тот не ответил.  «Готов», — пронеслось в голове у Сергея.

— Ну, ты что? – посмотрев на Сергея, спокойно спросил Колюшка. – Стол, говорю, приподними, я же его так не вытащу.

Сергей вышел из-за своего стола и в недоумении остановился. Ступни ног мужчины находились под боковой панелью стола, стоящего на ножках высотой сантиметров семь-восемь. Каким-то образом при падении посетитель просунул обе ноги в ботинках сорок первого размера в эту щель. Поняв, наконец, что от него хочет Колюшка, Сергей, перешагнув одной ногой через тело и, встав спиной к столу, ухватился обеими руками за выступающий край столешницы и немного приподнял его. Стол оказался на редкость тяжелым. Николай не дожидаясь, когда Сергей полностью выпрямится со столом, легко нагнулся, не смотря на большой живот, и, ухватив мужчину за плечи, резким движением оторвал его от пола. На какое-то мгновение, обмякшее тело повисло в воздухе: голова  лежала на груди, рот приоткрыт, руки  вылезли    из рукавов пиджака, рубашка на животе выбилась из брюк, ноги болтались, на правой не было ботинка. Носок на пальцах был аккуратно заштопан.  «Не хватает лежащей на боку около стола табуретки, высунутого языка, и веревки на шее, тянущейся к крюку, на котором весит люстра. А так точь в точь фотография из учебника по криминалистике», — промелькнуло в голове у Сергея. «Только тут не люстры, а люминесцентные лампы».

Колюшка аккуратно   поставил  «висельника» на пол, но ноги подогнулись, и он снова его приподнял, встряхнув. Мужик открыл глаза.

— Стоять! – скомандовал Колюшка и перехватил ожившее тело под мышками. – Как себя чувствуем? – с интонацией хирурга обращающегося к прооперированному и выходящему из наркоза больному, поинтересовался  он.

— А что?! – в голос произнес окончательно оживший, но явно не понимающий, что произошло, посетитель. – Со всей определенностью должен Вам  заявить, Николай Васильевич … — видимо пытаясь, возобновить свою речь, прерванную падением, продолжил посетитель.

 — Понятно, порядочек, – разгладив рукой морщины у себя на лбу, прервал его Колюшка и, обняв  за плечи, резко развернул и вывел в коридор. – Выход вон там, – показал на входную дверь рукой Николай Васильевич и мягко подтолкнул мужчину в спину другой рукой. Тот, не торопясь, со скоростью приданной ему ладонью старшего опера, заковылял в сторону выхода, прихрамывая на босую ногу. Колюшка, проводив его взглядом, вернулся в кабинет и, прикрыв дверь, застыл возле нее. У него на лице отражалась работа мысли, явно контрастирующая с только, что происшедшим и еще более с недавним почти получасовым немигающим взором в окно. Наконец  Николай Васильевич      совладал с мимикой своего лица и, подойдя к  столу, присел перед ним на корточки. Вытащив из-под стола ботинок (именно ботинок, а не полуботинок) армейского образца – солдатский, новый, он попытался просунуть его под боковую панель стола, сначала носком вперед, потом положив его на бок. Ботинок не проходил, ни при каких допущениях, в виду  «дубовой» — совершенно не гнущейся подошвы,  и очень жестких голенищ.

Колюшка разочарованно хмыкнул, поднялся и, протянув Сергею ботинок, извиняющимся тоном, попросил:

— Не в службу, а в дружбу — догони мужика, отдай ботинок. Жалко – новый совсем.

           Сергей молча взял башмак и вышел из кабинета. Посетителя не было.  «Если мужчина сел в автобус, то Колюшка еще чего доброго пошлет меня к нему домой», — подумал Сергей и побежал по коридору.

Опершись на вытянутую левую руку, на выходе в дверном проеме курил сержант. Сергей, не останавливаясь, проскочил у него под рукой и выбежал за ограду.

Отделение располагалось на перекрестке, в районе которого находилось четыре автобусных остановки с маршрутами в разных направлениях. «Не судьба», — подумал он, однако, для очистки совести обошел все остановки.

На входе в отделение он в той же позе застал сержанта.

— Вы к кому? – уставившись на ботинок, спросил милиционер.

— Я новый опер, — пояснил Сергей.

— А-а-а…, — понимающе произнес сержант, не отрывая взгляда от ботинка, пропустил опера и пошел следом.

Уже решив, что занятие на вечер у него есть, Игорев со стороны дежурной части услышал:

 — … кроме того, Вы обязаны(!)…

 Обернувшись, Сергей  увидел знакомого посетителя, доказывающего, что-то дежурному, и притопывающего босой ногой для убедительности.

— Гражданин, — обратился к нему Сергей. Возьмите, пожалуйста, — и положил ботинок на барьер между посетителем и дежурным. Последний видимо приняв Сергея за очередного назойливого заявителя, возмущенно спросил:

— Вам, что здесь обувная мастерская?! Ну-ка, уберите немедленно.

— Я новый оперуполномоченный Игорев, а это, — указывая на ботинок, — гражданин забыл у Николая Васильевича  в кабинете, — объяснил Сергей. При упоминании имени Колюшки лицо дежурного смягчилось:

— Ну, пусть забирает. И уже обращаясь к посетителю, сказал: — Ну, что смотрите?! Забирайте!

Тот неуверенно взял со стойки свой ботинок, перевел взгляд на ногу в заштопанном носке, сказал «спасибо» не поднимая глаз и, заковылял к выходу, все так же прихрамывая на необутую ногу и пытаясь засунуть ботинок в боковой карман пиджака.

— Что это он? – видимо имея в виду неадекватное поведение мужчины, спросил у Сергея дежурный.

— Обрадовался, что ботинок нашелся — новый же, — пояснил Сергей.

— А-а-а! – так же как пять минут назад сержант издал понимающе дежурный. – Колюшке привет. – И уже обращаясь к постовому, все это время стоявшему, за спиной у Сергея:

— Ну, что рот разинул? Посмотри, проспались? Будем административку оформлять.

Сержант вытащил из ящика стола ключи от камер, Сергей вышел из дежурной части.

Колюшка продолжал созерцать мир за окном.

— Отдал?

— Отдал.

Николай подошел к шкафу открыл левую дверцу, с тоской посмотрел внутрь и вернулся на место. Потекли минуты. Сергей оторвал рукав от рубашки, валявшейся в шкафу и, намочив его из графина, стоявшего на столе протер ящики стола, сложил в стопку чистые бланки, в другую заполненные. Смахнув со стола огрызки карандашей, мятую бумагу и газеты в корзинку, задвинул последнюю под стол. Николай Васильевич неожиданно проснулся:

— Не ставь под стол.

— Я сейчас стол протру и вынесу.

— Все равно к двери поставь пока, а то забудешь.

— Да не забуду.

— Поставь к двери, тебе говорят! – повысил голос Николай Васильевич.

Сергей недоуменно посмотрел на него.

— Вон Ванька вторую неделю в Бутырке «парится»

— ?

— Сестра тут одного задержанного два дня все ходила, за брата просила. Маленький, видишь ли, дурачок еще… Тварь смазливая, что б ее… — и Колюшка выразил свое отношение к «смазливой твари» еще более определенно. – Пока Ванька ей глазки строил – м…к! Она ему «бабки» в газете в корзинку под столом бросила, он даже не чухнулся. Сестра в дверь, а тут «Особка» с Нинкой. У той уже постановление в ИВС выписано было.

— Нинка это кто?

— Хрен в пальто, — оскалился Колюшка. — Помощник прокурора, еще познакомишься… Через два часа Ванюшка уже на нарах был. Даже допрашивать не стала.

— И прокурор арест подписал без допросов? А очная ставка?

— Ну, сестру за ранее допросили, а Ваньку Нинка и допрашивать не стала, написала рапорт, что он отказался от дачи показаний и п…ц. Б… прокурорская!  А прокурор … что прокурор? Кто с ментом будет разговаривать. Раз «мент» — значит вор, — подытожил он свой рассказ.

— Ну, и   что за неделю разобраться не могли? А отпечатки пальцев…

— Какие отпечатки, что ты несешь студент?! Да никто ничего не проверял, его даже не допросили до сих пор. А разобраться? Да, они разобрались – уволили задним числом, и он теперь в общей камере «парится».

— Ну, так, а Вы что молчите, раз все знаете?

— Мы. Да, мы молчим, это ты правильно сказал. Ванька еще в кабинете был, а замполит уже характеристику на него состряпал. Да Ваньку за одну эту характеристику осудят. И главное на подпись Барабанычу понес. А Палыч … — Колюшка засмеялся. — Палыч прочитал, не торопясь и начал мелко рвать бумагу. Замполит ему: «Ты, что делаешь?!» А Барабаныч схватил его за ухо, да так вывернул, что тот взвыл. Пока этот деятель политический орал, Палыч ему рапорт в пасть затолкал и за дверь выкинул. Тот прямо к ногам Сергеича упал — начальника отделения. Ну, в общем Палычу РУВД выговор объявило c занесением.

Колюшка закурил. Вытащил из ящика стола маленькую чугунную пепельницу в виде ежика и после каждой затяжки старательно снимал пепел о край. После пятой затяжки, докурив папиросу до гильзы, аккуратно затушил в «ежика». Вздохнув, Колюшка  продолжил:

— Граф на другой день к Нинке ходил – просил разрешение на свидание к Ваньке в Бутырку. А она его спросила, не очень ли шибко он о «подельнике» печется. Ну, Граф  и объяснил, что о ней думает. Говорят Нинка орала, как резаная. Ну, а   Граф плюнул ей на стол, да в Продуктовый напротив. Там с какими-то ханыгами нажрался, да вернулся под Нинкино окно и стал мочится. За этим занятием на его счастье застал Палыч, он в прокуратуру материалы привез. Притащил его сюда, да в подвале до утра закрыл.  А то неизвестно еще чем закончилось бы.

Колюшка снова закурил, открыл форточку, потом настежь дверь.

— Душно, что-то, — сказал он, в который уже раз превращаясь в изваяние на стуле. — Может послать…?

Сергей не разобрал, кого или может быть, что хочет послать говоривший, однако понял, что оттуда оно вряд ли вернется.

— Сволочь! Сво-о-о-о-лочь – почти выкрикнула женщина лет около семидесяти, быстрым шагом, входившая в кабинет и брызгавшая слюной. В левой руке она держала черную хозяйственную дерматиновую сумку, из  которой правой рукой на ходу, пыталась, что-то извлечь.

— Такая свол…

Какая именно сволочь женщина объяснить не успела. Колюшка буквально прыгнул ей на встречу, схватив  женщину за руку, извлекавшую, что-то из сумки, а свободной рукой рванул сумку с такой силой, что она отлетела на стол. Закрыв своим огромным телом, Николай Васильевич прижал женщину к стене. У Сергея всплыла сцена с предыдущим посетителем.  «Он так кого-нибудь убьет », — подумал Сергей. «Болезнь у него, что ли какая-то нервная» (Игорев не мог знать, что буквально на днях эта «нервная болезнь» ему – Сергею спасет жизнь).

Колюшка, отпустив женщину и пятясь, хохотал, так что дребезжали на потолке люминесцентные лампы. Женщина на вытянутой руке держала огненно рыжего котенка, над которым поработала вдохновенная рука мастера. Видимо, ранее довольно пушистый котенок в результате стрижки являл уменьшенную копию льва.  Окончательное сходство с грозным хищником ему предавали подведенные черной тушью глаза и коротко остриженные усы. Николай Васильевич упершись в стол  и, не переставая смеяться, утирал ладонями слезы. Женщина плакала навзрыд. Из ее сбивчивых реплик, периодически заглушаемых Колюшкиными: «Ой, не могу, сейчас умру», Сергей смог уловить, что визажистом и соответственно сволочью является ее единственный обожаемый  внук Витенька.

* * *

вверх, к началу, оглавлению

>> Глава II. Клавочка и Витенька